Таёжный роман иенгринской охотницы длится более 20 лет

Прошло уже больше трёх лет, как я задумал рассказать о славной эвенкийской женщине из рода Бута — Колесовой Ирине Валерьевне. Но всё как-то не получалосьс ней встретиться. То она промышляет соболей, то кочует с оленями, то ловит рыбу на Токориканских озерах, и её на этих огромных таёжных просторах просто не найти. А если она выбирается в село Иенгра, то быстро сделав свои дела, снова уезжает в тайгу, к своим оленям. Бывает с запозданием услышу, что таёжница была в посёлке, но уже уехала. И всё-таки наша встреча состоялась. Славная эвенкийская женщина Колесова Ирина Валерьевна хлопочет по дому, наливает чай, режет хлеб, мягко, почти не слышно передвигается по кухне. Маленькая, всего-то 1 м 43 см от земли до макушки крепких чёрных волос. Лицо и руки женщины уже потемнели от яркого мартовского солнца и белого снега. Эвенкийские узкие глаза по-детски улыбаются. Голос приятный, не простуженный якутскими морозами. И вот передо мной — та легендарная охотница, которая добывает десятки соболей и может без страха смотреть в глаза трехсоткилограммовому медведю. Всё, что я слышал от близких людей Ирины, не укладывалось в моей голове. Ну откуда в этой хрупкой женщине столько силы? Ирина Валерьевна Колесова — прямой наследник знаменитого проводника-эвенка Улукит-кана (Семёна Григорьевича Трофимова), который в далёких сороковых годах прошлого столетия вместе с топографами составлял карту нашей Родины. Улукиткан помогал геологам найти неведомые тропы к «сердцу» Станового хребта. О бесстрашном проводнике красочно и точно рассказал писатель-геодезист Григорий Федосеев. Как говорит сама охотница: «Наверное, гены сработали, раз такая получилась». Родная бабушка Ирины — Трифонова Варвара Григорьевна была родной сестрой Улукиткана. Когда вышла замуж за дедушку Колесова Фёдора Николаевича, взяла фамилию мужа. Так две фамилии — Трофимовы и Колесовы породнились. У этой семейной пары и родился отец Ирины Колесовой — Валерий. Кочевали предки нашей землячки по рекам: Алгома, Гонам и у озера Большое Токо. Своё местожительство и прописку наша героиня не меняет и по сегодняшний день, так же живёт и охотится в родной ей тайге, на реках Тимптон и Гонам. С того момента, как помнит себя кочевница, её домом всегда была брезентовая палатка, где топилась буржуйка, рядом ходили олени. Музыкой был шум ветра, перезвон оленьих колокольчиков (чооранов) и ботал (канделянов), лай собак. Любимыми игрушками — всё те же олени и собаки, вырезанные ножом из дерева и бумаги. Не забыла таёжница первого любимого оленёнка (анэнакана) по кличке Банкалаткан. Он был добрым и послушным, его можно было пригласить в палатку, угостить хлебом и солью, уложить рядом на свою лежанку. Непростое имя ему дали за то, что у матери-оленухи на шее болталась вместо чорона консервная банка. Всё, что тогда окружало девочку, было простым и надёжным. Утром отец и другие мужчины уходили пасти оленей и охотиться, женщины выполняли свою работу, дети росли и помогали по хозяйству. Разговаривали все на эвенкийском языке, русские слова в стойбище произносились редко. Разных зверей в тайге было много, но почему-то волки, так сильно как сейчас, не осложняли жизнь оленьего хозяйства. Ярким событием детства было необычное поведение одной собаки по кличке Тунгус. Мощный кобель, наскучавшись без охоты, сам по себе убегал в лес. Кричи не кричи, не придёт. Нет дня 3-4, потом послышится лай собаки, это Тунгус гонит к табору огромного лося. Мужчины без труда добывали зверя и кормили досыта четвероногого помощника. Как он это делал, никто не знает, но такая охота происходила не один раз. «С началом освоения и разведкой мест по поиску полезных ископаемых, отца Валерия Федоровича стали постоянно приглашать работать каюром-проводником в геологические экспедиции, — делится воспоминаниями Ирина. — Работы для проводников было много, поэтому отец кочевал на Гонам и нас с собой забирал на весь летне-осенний сезон. Жила наша семья рядом с посёлком геологов, у них всё было необычно и интересно: деревянные дома, большие палатки, радио и ещё теплица. Мы, эвенкийские ребятишки, узнали, что такое яблоки — это вкусные и сочные фрукты. Однажды в теплице подсмотрели, что «яблоки» растут на кустах, залезли с ребятишками в целлофановый домик, прямо с грядок сорвали несколько заветных плодов. Попробовали — совсем не то, чем нас угощали рабочие-геологи, оказалось, что это были зелёные помидоры. Наше преступление было сразу раскрыто, начальник (люча) нас, ребятишек, не ругал, а дал в знак понимания и дружбы по конфетке и попросил, чтобы до осени не трогали плоды, пока «яблоки» не покраснеют». Таёжное детство закончилось к семи годам. Отец и мама говорили Ирине, что надо идти в школу. Поэтому нужно было лететь в посёлок, где находится школа и там учиться, жить в интернате. На вертолёте с берегов Гонама привезли лесного человечка в Иенгру. Это был другой мир и тяжёлое испытание для маленькой свободолюбивой девочки. В селе все разговаривали на русском языке, Ира ничего не понимала. Столько всего нового и непривычного, чужого… С огромной благодарностью Ирина отзывается о первой учительнице Семёновой Татьяне Прокопьевне. Она терпеливо, с особой теплотой, учила дитя тайги, как надо сидеть за партой аж целый час, вставать по распорядку, а не тогда, когда проснёшься. Главное — учила слушать взрослых. А как хотелось сбежать обратно в тайгу к родным маме и папе, к своим оленям и собакам, говорить на понятном родном эвенкийском языке. Но благодаря учителям и окружению, адаптация прошла очень быстро, и через три месяца Ира уже всё понимала и говорила без акцента на русском языке.                   Казусы, конечно, были. И сейчас с улыбкой Ирина Валерьевна Колесова вспоминает о них: «Мне очень понравилось слово «туалет». Думала, что это какой-то театр, а когда узнала, чуть не заплакала, такое красивое слово люди испортили. И ещё мне понравилось слово «селёдка», и снова разочарование… Селёдкой называлась горько-солёная рыба, совсем не съедобная. Наши хариусы, ленки, таймени намного вкуснее. Трудно было привыкнуть к гороховому супу с приправами, в котором совсем нет мяса. Долго не нравилось мороженое, будто молоко замороженное. И чего в нем хорошего?». Ирина часто уходила от весёлых игр к себе в комнату и карандашом рисовала милые картинки таёжных воспоминаний — тайга глубоко сидела в ее сердце. Училась хорошо, полюбила русскую литературу, географию, биологию, были успехи в математике. Потрясением было прослушивание стихотворения «Белая олениха» поэтессы Варвары Даниловой. Под впечатлением написала несколько стихотворений сама. К большому сожалению, все стихи и рисунки, детские фотографии сгорели в старом доме. По выходным ходила девочка погостить к двоюродной сестре Татьяне Егоровне Глебовой. У сестры было комфортно жить. На каникулы родители Ирину и двух братьев — Константина и Клементия увозили в тайгу. Ира была средним ребенком в семье. Старший брат везде брал сестру с собой: на охоту, на рыбалку, и в лес. Особенно хорошо запомнились походы с отцом на оленях высоко в горы. Отец Валерий Фёдорович понимал, что только в совместных путешествиях дети поймут и полюбят красоту родного края. Там, с вершин голых сопок можно было рассмотреть много того, что из густой тайги просто не увидишь. С тех пор девушка полюбила горы. Ирина окончила школу, пробовала поступать в институт на ветеринара, но не хватило баллов. Уехала в тайгу, стала работать чумработницей в ООО «Труд», а в общине «Алдакай» оленеводом, где накапливался уже взрослый опыт таёжной жизни. «В двадцать лет я добыла первого соболя, — рассказывает Ирина, — и будто стукнуло, что это моё и ничего мне больше не надо». Научилась распутывать следы, ставить капканы, метко стрелять, помногу ходить на широких камусных лыжах, ездить на оленях и снегоходе «Буран», жить самой обычной таёжной жизнью эвенков-охотников. Но ведь она женщина, и много приходится делать очень тяжёлой, совсем не женской работы. Тайга слабых не любит, и приходится терпеть сильный мороз и бесконечную борьбу с любимой, но жестокой природой. Так и живёт женщина-охотница уже больше двадцати лет в тайге, кочует с небольшим, в 50 голов стадом. Хлеб «насущный» добывает промыслом на соболя и тем, что может дать северная природа. В тайге не обходится без встреч с медведями, волками, росомахами. По необходимости приходится стрелять в обнаглевших медведей, защищать себя и оберегать оленье стадо. Весь день мы общались с таёжницей, как два давно хорошо знакомых человека. Всё что могла охотница рассказала о своей жизни с особой таёжной скромностью. Показала добытых в феврале двух волков. Кое-как уговорил её сделать фотографию о тех удачных днях. Пока готовились к съёмке, Ирина поделилась как этих хищников удалось догнать: «Не всё просто было в этой охоте. Сначала прибежала наша собака с измазанной кровью шерстью и раздутым животом. По обратному следу нашли в двухстах метрах от палатки задавленного волками оленя. Туша баюна была ещё теплой. Привязали собак и поставили капканы. Ведь должны волки прийти к своей добыче. Ранним утром пошли с мужем Виктором посмотреть, что делается у привады. Одна ловушка сработала, волк с капканом ушёл на полтора километра, догнали и точным выстрелом остановили жизнь серого разбойника. Волчица пришла через две недели и тоже попалась в капкан, ушла с железом и поленом-потаском (чингай) на двадцать километров. Погоня на снегоходе заняла весь день, но хищницу всё-таки настигли. Остальные волки ушли, оставив наше стадо в покое». Лесная жизнь кочевников наполнена обычной работой и днями, о которых забыть просто невозможно. Вот случай на Токориканских озерах. Несколько раз в тёмное время суток приходил огромный медведь и разгонял стадо. Днём оленей охотница собирала. Маток привязала, чтобы не разбегались. Тугуты без матерей далеко не уйдут. Всё было спокойно. Девушка развела дымокуры от комаров, сварила поесть себе и собакам. А ночью медведь опять пришёл, собаки были молодые только тявкали, но на косолапого не бросались. Сначала стреляла вверх. Но медведь продолжал разбой. Кругом темень «хоть глаза выколи», шум, тугутята хоркают, бегают кругами, собаки тявкают… Пробовала стрелять в чёрное небо и потом в силуэт зверя, но медведя не смогла убить. К утру всех привязанных маток медведь прикончил и сам ушёл. Потом приехали мужики с хорошими собаками, нашли и наказали разбойника. Но оленей-то не вернёшь. Такое не забывается… Ирина научилась ставить сети на карасей и щук, на удочку ловить хариусов и ленков, пилить и колоть дрова. Резать «петухи» из сухого полена для розжига огня (куаптын) и главное — жить с оптимизмом и в гармонии с природой. В свободное время рисует карандашом рисунки из таёжной жизни и читает книги. Бесконечная борьба за место под солнцем научила эвенкийку относиться к происходящим обстоятельствам с каким-то особым чувством восприятия жизни, которого у многих нет. Чувство это — рассудительное спокойствие и тихая радость. Сколько раз в пургу приходилось блуждать по тайге, в снегопад, когда в двух метрах не видно ничего. Останавливалась и ждала, прокручивала в голове путь и свою таёжную карту, включала эвенкийский «навигатор». Выход всегда находился, голодных и холодных ночёвок пока не было. Сейчас Ирина Колесова, эвенкийка из древнего рода Бута живёт с мужем Виктором, мамой Александрой Ивановной, с братом Клементием в тайге на речке Аммнунакта — приток Тимптона. Есть срубленный из брёвен дом, олени, собаки, родные близкие люди, хороший муж. А что ещё нужно для простого женского счастья?! Юрий КОКОВИН, фото автора